Иногда одна травма становится эпицентром разрушения, которое длится всю жизнь. Этот рассказ — о войне, которая не закончилась, когда солдат вернулся домой. Без помощи и осмысления пережитое продолжало жить в нём — в агрессии, вспышках ярости, разрушительных поступках. Его боль стала причиной боли других. И для него финал этой истории стал закономерным итогом психически непереработанной травмы, которая постепенно уничтожила его жизнь и его самого. Для неё же — это была справедливость. Может быть, даже божественная. Та, которую она ждала всю жизнь. Ради которой жила. Но которая всё равно не вернула её к жизни.
Людмила Сергеевна пришла домой после работы и привычным движением включила телевизор. Дома её никто не ждал, и экран давно стал единственным собеседником вечеров. На экране мелькали новости — диктор рассказывал о громком заказном убийстве и том, как следователи проявили чудеса изобретательности, чтобы поймать одного из организаторов. В зале суда, за решёткой, сидел худощавый черноволосый мужчина — и вдруг Людмила Сергеевна узнала в нём друга детства. Ошеломлённая, она не могла оторвать взгляд от экрана: в сознании вспыхнули и слились в поток воспоминания, давно вытесненные в самые дальние уголки памяти.
Они с Вадимом жили на одной лестничной клетке. Их семьи дружили, ходили друг к другу в гости. Вадим был на два года старше и взял над Людой шефство — старший брат, защитник, герой. Поэтому когда его призвали в армию, в Афганистан, Люда почти не удивилась: туда отправляли лучших, сильнейших. Было страшно — многие не возвращались, — но она верила: с ним ничего не случится. Он вернётся живым, овеянный славой.
И он вернулся. Родители устроили праздник ещё до его приезда. Люда представляла, как он войдёт в форме, с медалями… Но на пороге появился чужой: высокий, крепкий, загорелый, с тяжёлым взглядом. В нём не осталось мальчишеской открытости. Она рванулась к нему — и остановилась. Он бросил на неё взгляд — оценивающий, холодный — приобнял за плечи и пошёл к накрытому столу. Сел, налил водки. За ним — однополчане, соседи, гости. Праздник превратился в застолье. Пили много, говорили мало. В квартире висел дым, было шумно и душно. Люда ушла — никто особо не заметил. В груди щемило тревогой: где тот Вадим, который ушёл весёлым, уверенным, добрым?
Застолья продолжались несколько дней. Одни приходили, другие уходили. Вадим и его друзья, казалось, не спали — всё сидели и пили. Потом начались проводы, однополчане уезжали. И вдруг — Вадим вспомнил о Люде.
Он пришёл с Лёшкой, старым другом, и позвал прогуляться. Люда обрадовалась: может, всё вернётся? Но прогулка не задалась. Лёшка был растерян, Вадим — отстранён, неловкое молчание повисло в воздухе. Вадим то замирал, то резко начинал вслушиваться в звуки, оглядываться. Его раздражал писк — из картонной коробки, где оказались новорождённые котята. Вдруг он подскочил, пнул коробку. Котята расползались, пищали громче. В глазах Вадима вспыхнула ярость. Он начал давить их ботинками, бросать о стену. Люда оцепенела. Лёшка смотрел с ужасом — или восторгом. Всё было так абсурдно, что наутро она не поверила своим воспоминаниям.
Когда Вадим снова пригласил её на прогулку, она пошла — в надежде вернуть того, прежнего. Шли по знакомым улочкам, он вёл уверенно. Зашли к какому-то его знакомому. А потом… Потом были крики, слёзы, мольбы. Но Вадим был сильным. И беспощадным.
Они больше не встречались. Люда никому не сказала. Сначала — из шока. Потом — потому что это всё казалось неправдой. А ещё — стыдно. Говорили, он уехал, устроился в милицию. И вот теперь — в зале суда — она смотрела на него. Его судили за убийство правозащитницы. Она хотела пойти к нему в тюрьму, посмотреть в глаза. Напомнить, за что ещё он наказан. Но поняла — он и сам знает.
⸻
Темы:
посттравматическое расстройство, военная травма, разрушение психики, передача насилия, справедливость как финал, вторичная травма, агрессия без сознания, утрата человечности, замкнутый круг травмы
⸻
