Иногда любовь приходит не от тех, кто дал жизнь, а от тех, кто дал возможность жить и любить. Этот рассказ — о благодарности, которая остаётся на всю жизнь, и о страхе не успеть сказать главное. О людях, которые становятся родителями не по крови, а по внутреннему согласию. И о том, как одна встреча может повернуть судьбу, а одна потеря — вернуть к тому, что было самым настоящим.
Ещё не открывая глаз, Зоя поняла, что счастлива. Впрочем, это понимание приходило к ней каждое утро, в одно и то же время, когда рассвет просачивался за шторы, и Зоя просыпалась.
Её счастье было похоже на уютное тепло, на еле уловимый запах тихо растворяющегося сна, на прозрачный, наполняющий всё пространство свет. Она ещё некоторое время лежала, прислушиваясь к себе и впитывая спокойное, свежее, бодрящее ощущение жизни и сегодняшнего дня.
Вместе с ним приходила благодарность. Родителям — за то, что смогли пережить разочарование от неоправданных надежд. Мужу — за ежедневную любовь и заботу без попыток её переделать, и за позволение любить и заботиться о нём. Директору её театра — за то, что терпел бредовые фантазии, помогал их воплощать, смешно ругался, когда что-то не получалось, и радовался как ребёнок удачам. И, конечно, «папе Паше» и «маме Рите» — за то, что они открыли ей секрет, как жить свою жизнь без страха и с удовольствием, просыпаясь каждое утро счастливой.
Потом Зоя легко вскакивала, бежала на кухню, где растрёпанный и ещё сонный Андрей гремел посудой и что-то насвистывал, готовя их традиционный завтрак. На мгновение обвивала его руками, мимолётно целовала и принималась варить крепкий, как они оба любили, пахнущий корицей кофе по-восточному, попутно проверяя звонки и почту в своём телефоне. Так было изо дня в день. Так было и сегодня.
В одной руке держа турку, Зоя привычным движением другой руки разблокировала телефон, нашла глазами «иконку» с надписью «Почта», коснулась её и пробежалась по списку непрочитанных входящих сообщений.
— «Мама Рита»! — обрадовалась Зоя, подумав, что давно не получала от неё писем и о том, что очень соскучилась.
Письмо оказалось коротким: «Моя дорогая Зоенька, здравствуй! Павел Леонардович умирает. Приезжай.»
Некоторое время Зоя смотрела на буквы и слова, пытаясь понять смысл прочитанного. Когда же он начал надвигаться на неё своей давящей неизбежностью, молча протянула телефон Андрею. Тот прошёлся по строчкам, и в его серых, с золотыми крапинами глазах отразилось то, чего Зое так не хотелось видеть — ужас приближающейся потери.
— Я отвезу тебя в аэропорт.
Зоя смотрела, будто через толщу воды, как Андрей почти беззвучно шевелит губами, а в её голове начинала свой разбег единственная мысль: «Нужно успеть!»
Дорожная сумка уже стояла посреди комнаты. Зоя вдруг увидела себя, кидающей в неё свои вещи и обсуждающей с Андреем, что нужно успеть на ближайший рейс до Иерусалима, где последние полгода жили Павел Леонардович и Маргарита Сергеевна.
Потом Зоя обнаруживала себя то на переднем сидении машины рядом с Андреем, прикованной ремнём безопасности, в голове кружила мысль «нужно успеть, нужно успеть, нужно успеть», то в толпе на регистрацию — «нужно успеть, нужно успеть, нужно успеть», то в самолёте с безвкусным сэндвичем в руках — «нужно успеть, нужно успеть, нужно успеть», в аэропорту Иерусалима, пропитанного сладко-пряным запахом ладана — «нужно успеть, нужно успеть, нужно успеть», и, наконец, в стареньком такси, мчащемся к клинике.
Только теперь кружащееся с бешеной скоростью в её мозгу заклинание «Нужно успеть» стало замедляться и прерываться. И в просветы начали проникать всполохи воспоминаний.
Зоя вспомнила, как 17-летней студенткой строительного университета пришла посмотреть на преподавателя ненавистного предмета, не на одной лекции которого она не была, чтобы решить, как же так исхитриться и сдать этот «чёртов» экзамен. Она ожидала увидеть сухого препода, а обнаружила за кафедрой Деда Мороза, увлечённо рассказывающего нудные, непонятные вещи. Это её заинтриговало, вселило надежду на чудо лёгкой сдачи экзамена.
Чуда, конечно, не произошло. Никакие жалобные Зойкины рассказы о том, что она случайный человек в этом институте, что она боится разочаровать отца, владельца крупной строительной фирмы, мечтающего сделать из неё преемницу, что она не бездельница, а занимается любимым делом, работает гримёром на модных показах — не смягчили его решения. И Дед Мороз, без намёка на сожаление, поставил ей «пару», предложив прийти на пересдачу к нему домой.
Какие пугающие фантазии рождались у Зойки в голове! Она представляла себе, что Дед Мороз заманивает её в ловушку, желая потребовать выкуп у отца, или хочет сделать своей любовницей взамен хороших оценок по предмету… или…
Голова шла кругом, но страх не сдать предмет оказался сильнее. И Зойка решила принять его приглашение, хорошенько подготовившись. Тщательно накрасившись и одевшись, взяв для подкрепления Маринку, с диктофоном в кармане, отправилась она добывать оценку.
Всё пошло не так с самого начала. Ливанул дождь, и Зойка основательно промокла, а макияж потёк. Маринка испугалась и отказалась подниматься в квартиру. Ей пришлось идти одной, включив в кармане плаща диктофон. Павел Леонардович гостеприимно, даже радостно, Зойку встретил — что было очень подозрительно. Заботливо снял с неё плащ и повесил в прихожей сушиться, а включённый диктофон остался в кармане. Зойка очутилась с Павлом Леонардовичем один на один, лихорадочно изобретая новые способы достижения своей цели с последующим стремительным отступлением.
Но ни один план, к удивлению Зойки, не пришлось приводить в исполнение. Ни о чём не подозревая, Павел Леонардович потчевал её цейлонским чаем, собранным своими руками, попутно рассказывал о путешествии по Индии и Шри-Ланке, угощал ломбардским вином, привезённым из последней поездки в Италию. Зойка узнала от него об Индии и вайшнавах. Об Италии и скрипках Страдивари и Гварнери. О том, что Павел Леонардович болен раком и ему осталось жить год от силы. О том, что они с женой приняли решение успеть за это время всё, что не сделали раньше. А не успели они родить и вырастить детей, и в Зойке он увидел свою дочь, которой очень хочет помочь сделать правильный выбор в жизни.
Такого поворота Зойка не ожидала! И когда прозвенел звонок в дверь — обрадовалась, решив, что это Маринка пришла её выручать. Но на пороге появилась элегантная немолодая женщина — жена Павла Леонардовича. И Зойкина жизнь завертелась стремительно, сметая на своём пути всю её неуверенность и страхи.
Маргарита Сергеевна оказалась директором театрально-художественного колледжа, куда Зойка не решилась поступать, уступив требованиям отца. Зойкины родители, под натиском доводов Павла Леонардовича, смирились с её уходом из университета и поступлением в этот колледж. Она устроилась работать в театр гримёром. И встретила там своего Андрея.
Павел Леонардович же после оглашения приговора продолжал жить. Преподавал свой любимый сопромат, путешествовал, с удовольствием общался, чем мог всем помогал. Хотя ему и приходилось делать перерывы на химиотерапию, но успевал он многое. Зоя потихоньку начала надеяться, что болезнь не победит. И тут — это письмо.
Такси подъехало к клинике, и Зоя понеслась по ярко освещённым коридорам и лестницам, пахнущим стерильностью и болезнью, чудом не сбивая с ног встречный персонал и посетителей, подлетела к нужной палате и столкнулась с «мамой Ритой». Та встретила Зою ясным, спокойным взглядом, обняла мягкими, тёплыми руками и прошелестела пересохшими губами:
— Ты как раз вовремя. Он только что пришёл в себя и спрашивал о тебе. Пойдём.
«Папа Паша», бледный, с тонкой как пергамент кожей, лежал на хрустящих морозных подушках, окружённый облаком белого инея волос. Если бы не прозрачные, голубые, как льдинки в бороде Деда Мороза, глаза, его трудно было бы узнать. Он тихо смотрел на Зою и Марго, протянул им свои сильные и надёжные, но по-прежнему широкие ладони на истончённых запястьях и с лёгкой, улетающей улыбкой заговорил:
— Я всё успел. Нужно успеть и вам.
Закрыл глаза и стал таять в Зоиных слезах.
⸻
Темы: замещающее родительство, благодарность, обретение опоры, любовь не по крови, страх утраты, фигура внутреннего родителя, эмоциональное наследие, спасённая судьба, принятие и передача
